Семьмиллион Скальярин лежал на кровати. Семьмиллион Скальярин - это так сложно, все звали его просто Семён Рыбкин.
Семён Рыбкин проснулся давно, но продолжал неподвижно лежать на кровати с провисшим пружинным матрасом, глядя на лампочку под картонным колпаком, от которого во все углы расходилась паутина. Семён был безработным, и поэтому спешить ему было некуда.
- Паутина. Непревзойденное по прочности натуральное волокно. М-да… и человек при всей своей продуктивности на пакости, так и не научился создавать подобный материал.
Семён сел и посмотрел на грязное окно на половину завешанное старым одеялом, в форточном проёме вместо стекла - фанера. Под подоконником батарея из пустых бутылок, подпирающая списанный в каком-то «н.и.и.» шифоньер с инвентарным номером, по середине заваленный круглый стол и единственный стул. На стене фотография Семёна во фраке, со скрипкой в руках.
- Надо, что-то менять.
Семён встал, подошёл к столу, плюхнулся на стул и подпёр голову руками. Выцветшими голубыми глазами посмотрел на будильник, стоявший возле пепельницы переполненной окурками. Рядом стоял закопчённый чайник с ручкой, которая вот-вот готова была оторваться. Семён ещё раз посмотрел на будильник. Посмотрев в первый раз, он не запомнил сколько времени. Посмотрел и забыл. Время было одиннадцать. В это время, Семён ходил к овощному магазину, где иногда подрабатывал, и где его кормили обедом. Семён повернул голову в сторону своего домашнего животного - в сторону трёхлитровой банки, на поверхности которой плавал гриб. Семён любил своё животное. Гриб снимал похмелье, появляющееся каждое утро. ? каждое утро Семён проникался любовью к грибу.
Своими сильными руками Семён стиснул виски, пытаясь вспомнить, что было вчера вечером. Так и не вспомнив, он взял эмалированную кружку, вылил остатки вчерашнего чая в пустой цветочный горшок и налил живительной влаги. Цветочный горшок был пуст, но Семён знал, что три года назад в него было посажена косточка от финиковой пальмы. Семён сто лет не ел фиников, а ему так их хотелось.
Семён не забыл вкус фиников, да ещё многое чего помнил. Когда-то Семён играл на скрипке в эстрадном оркестре, но что-то произошло и он не смог найти общей ноты с дирижером и коллегами. ? не только в этом оркестре, но и во многих других, пока он не оказался в оркестреке из четырёх человек, с которыми он играл на похоронах. Сначала Семён держался, но через год, уже без стакана играть похоронный марш не было ни каких сил.
Въехав в эту комнату (как и когда, этого никто не помнил), Семён окончательно порвал с прежней жизнью, друзьями и поклонницами, и вёл жизнь одинокого угрюмого человека.
Семён надел вытянутые на коленях спортивные брюки, сунул босые ноги в кеды «Два Мяча», накинул поверх футболки клетчатый пиджак и вышел из комнаты. Чтобы ничего не случилось с любимой скрипкой, покоившейся в футляре на шифоньере, Семён закрыл дверь на два замка и вышел из квартиры.
Семён не ездил на лифте. Он ему не доверял.
Семён спустился с шестого этажа пешком.
+ + + + + + +
Выйдя на Сретенский бульвар, Семён решил закурить. Засунул руку в карман пиджака, и нащупал несколько бумажек с характерным хрустом. Семён точно помнил, вчера их не было. Он вытащил из кармана руку и увидел две купюры.
- Откуда?! - Не веря своим глазам, произнёс Семён. Он даже вздрогнул от собственного голоса. Он остановился, и вместо того чтобы идти на Сретенку к овощному магазину, отправился в другую сторону, вниз по бульвару.
Пройдя дворами, Семён вышел на Трубную. Около винного уже собрались любители дешёвого бухла. Семён направился в их сторону.
- О-о, Семён. Здорово, ядрёна вошь, - навстречу Семёну шел Толик, - как поживаешь?
- Нормально. Чего мне будет? - Угрюмо ответил Семён.
- Конечно, - продолжал весело Толик, не замечая сердитого тона Семёна. - Чего тебе станется, ядрёна вошь. Такую бузу вчера в магазине устроил.
- Я-я?! Бузу?! - Семён вытаращил глаза.
- Что, не помнишь?
- Хорош трепаться.
- Это я треплюсь? Ты вон, спроси у своего дружка Вольдемара, - Толик указал своим грязным пальцем в сторону Головина переулка. Вниз уверенной походкой спускался высокий, подтянутый, зачёсанными назад седыми волосами мужчина лет пятидесяти.
- Эй, Вольдемар, иди сюда. Твой корешок не верит мне про вчерашнюю бузу, ядрёна вошь.
- Анатолий, - сказал басом Вольдемар, - оставьте нас. А то, что он вам не верит, так это ваши проблемы, - с этими словами, Вольдемар взял Толика за локоть, развернул, и подтолкнул. – Всего наилучшего.
- Семьмиллион, здравствуй. Я хотел бы с тобой поговорить.
- Вольдемар, подожди. - Семён зашёл в магазин, и через минуту появился с двумя бутылками. Глядя на Семёна, кто-то завистливо вздохнул, и начал пересчитывать в десятый раз мелочь на дешёвый сушняк, от которого только и знаешь, что бегаешь посать.
- Вот это правильное решение. Я уже подумал, что придется поправляться пивом. Значит Семьмиллион, ты взял у неё вчера деньги.
- Чёрт возьми, Вольдемар. У кого, у неё?! Что было?
- Пойдём, я тебе расскажу.
Семён и Вольдемар присели на лавочку. Вольдемар достал из плаща два раздвижных стаканчика. Проворно открыл бутылку и налил стаканы. Выпив, Вольдемар закрыл глаза, и предался неге, разливающейся по телу.
- Так вот, - Вольдемар открыл глаза. - Когда я пришел за тобой в магазин, ты был уже, извини, пьян. Но ты сразу преобразился, когда в магазин вошла она. В ней есть определённый шарм. Если бы я был поэтом, я обязательно посвятил ей поэму. Ты Семьмиллион, столько времени пьёшь, а что такое красота не забыл. - Семён слушал, уставившись в одну точку. - Ты знаешь Семьмиллион, можно пить и опуститься, но это легче всего. Но можно пить и не терять собственное достоинство. Оставаться личностью. Ты Семьмиллион личность. Это ещё раз доказывает то, как ты беседовал с ней.
- С кем с ней?!
- С той брюнеткой.
- Я с ней разговаривал? - очухался Семён, - и о чём же, я с ней разговаривал?
- Я не знаю, о чём ты с ней говорил. Но самое неприятное в этой истории, то обстоятельство, что ты взял у неё деньги.
- Вот значит, откуда деньги. А про какую бузу говорил «ядрёна вошь»?
- В магазине было много людей, и один пижон, видите ли, решил оградить даму от пьяного субъекта. Но ты ему и врезал. Да так, что когда мы уходили, он так и продолжал лежать.
- Кажется, я влип.
- Ничего страшного. Я слышал, что она придёт сегодня в шесть. Что-нибудь придумаем. - Вольдемар отечески положил руку Семёну на плечо.
+ + + + + + +
Семён стоял в магазине, и ему было жутко. Даже не спасало присутствие Вольдемара, который стоял рядом.
Ожидание было утомительным и неприятным.
Неприятное из-за того, что Семён не помнил, что вчера наговорил.
В магазин вошла высокая женщина с вьющимися волосами чёрного цвета в небесно голубом плаще. Она подошла к Семёну и, улыбнувшись, спросила:
- Привет. Как дела? Никуда не забрали?
- Нет. Всё нормально, - Вольдемар, незаметно толкнул локтём Семёна в бок. – Я хотел, - продолжал Семён, - извиниться за вчерашнее. Так получилось.
- Так получилось, - женщина, слегка закинув голову, задорно засмеялась. – Так получилось, - сдерживая смех, передразнила она Семёна, - подумать только, какая непосредственность.
- Я хотел вас попросить, - Семён смутился весёлости незнакомки, - немного подождать с долгом, - наконец договорил он. А она всё продолжала улыбаться, всматриваясь в небритое лицо Семёна.
- Я не собиралась вам напоминать, - и также как до этого Семён, она тоже смутилась, и поправила платок на шее.
- Я хотел бы загладить вчерашнее недоразумение, - Семен, чуть помедлив, продолжал. – Давайте я вам помогу, например, донести сумки до дома. – Семён говорил, но знал наверняка, что она откажется от его услуг.
- Что же, охотно приму ваше предложение. Раз такое дело, то, пожалуй, я ещё и картошки куплю. Как вы на это смотрите?
- С удовольствием, - Семён не совсем понял, что произошло. С удовольствием, причём здесь с удовольствием, когда речь шла о картошке. Семён взял сумки и отправился к выходу. Вольдемар ухмыльнулся. Его план удался, он пошёл и на радостях купил себе бутылку Copsi™. Хотя знал, что в его пятьдесят восемь, это не очень полезно.
По дороге Семён узнал, что его спутницу зовут Кристина, что она работает в ателье при Малом, и что она живёт в том самом красивом доме на Тургеневской.
Зайдя в подъезд, Семён поставил сумки в лифт.
- Какой этаж?
- Четвёртый.
- Хорошо.
Семён не ездил на лифте. Он ему не доверял.
Семён поднялся на четвёртый этаж пешком.
- Вот мы и дома, - сказала Кристина, - очень вам благодарна. Спасибо, - повисла молчаливая пауза. Первая заговорила Кристина.
- Семён, как вы смотрите на то, что бы зайти и попить чай? – Семён не знал, как поступить, но, в конце концов, произнёс:
- Положительно.
- Вот и прекрасно. Проходите, - и Кристина открыла дверь, - только осторожно, у меня нет света в коридоре. – Но было поздно. Предупреждение Кристины повисло в воздухе. Семён зацепился за порог и с грохотом растянулся во весь рост.
- Вот чёрт, - выругался Семён.
- Я же вас предупреждала, - сдерживая улыбку сказала Кристина. Она зажгла свет и смотрела на Семёна, который сидел посередине рассыпанной картошки и тёр руку.
-Ничего смешного.
- Конечно ничего не смешного. Но почему-то всё равно смешно. - Давайте вставайте. – Кристина протянула руку, и помогла Семёну подняться.
- Послушайте, - обратился Семён к Кристине, - я могу починить проводку.
- Правда?!
- Да. – Семён отвёл глаза в сторону, - если у вас найдётся стаканчик вина или рюмка водки.
- А что без этого нельзя?
- Можно в принципе, но с этим лучше. Руки не так будут трястись. – Кристина печально посмотрела на Семёна.
- Да вы не подумайте, я не какой-нибудь алкаш. Я…
- Ну да конечно. – Кристина перебила Семёна. – Вы можете в любой момент бросить, но вы этого не делаете. Потому что точно знаете, если захотите бросить, то тут же бросите. Но вы почему-то не хотите. А, скорее всего не можете.
- Да я…
- Пойдёмте. – Они прошли по коридору и оказались на кухне.
- Присаживайтесь, - Кристина пододвинула к столу стул. Достала бутылку коньяка и рюмку. Порезала лимон и положила его на блюдце. Семён сел и выпил одну рюмку и следом вторую. Закусив лимоном, Семён встал. Его смущала чистота и аккуратность этого дома. На стене, около горки с Кузнецовским фарфором, висела фотография начала века. Молодая пара, он в морском мундире, она в белом переднике и чепце сестры милосердия. Семён протёр глаза, казалось, что они сидят за столом, и собираются составить компанию к коньячку.
- У вас есть стремянка? – Неожиданно спросил Семён.
- Да она в коридоре. – Кристина улыбнулась, вспоминая, как Семён растянулся.
Пока Семён устанавливал стремянку, Кристина принесла фонарик. Семён выкрутил пробки и собрался лезть наверх. Но, что-то вспомнив, спустился и подошёл к выключателю. Держа в зубах фонарик, Семён снял выключатель. Всё было в порядке. Он залез наверх и стал раскручивать патрон. Кристину он попросил не мешать ему, и она ушла на кухню. Как и предполагал Семён перетёрся провод, всего на всего. Семён закрутил его заново и, водрузив плафон на место, спустился вниз и включил свет. Коридор озарился мягким светом, и Семён увидел неприятного типа. Взъерошенные волосы, небритая харя, мятый пиджак поверх майки.
- Тьфу ты, - сплюнул Семён, тоже сделал и мужик. Семён собрался уходить, но в этот момент в коридоре появилась Кристина и встала рядом с мерзким типом.
Она стояла, милая и добрая.
Он стоял, угрюмый и злой.
Семён обернулся и увидел Кристину, которая стояла за его спиной.
- Вы просто молодец. Пойдемте ужинать.
- Вы меня извините, но мне пора, - Семён повернулся к зеркалу. – ?звините, как-нибудь в другой раз.
- Семьмиллион, ловлю вас на слове. – Кристина открыла дверь, и Семён поспешно вышел.
Спустившись на первый этаж, Семён прислонился к стене, и закурил.
+ + + + + + +
На улице стемнело, и Семён вздрогнул, когда взвизгнули тормоза, и к подъезду подъехала машина. ?з машины вышел водитель, открыл заднюю дверцу и вытащил оттуда что-то. Это что-то оказалось толстой, пьяной свиньёй. Водитель ввёл пьяного в подъезд. Семён спрятался за выступ стены.
- Вот так Фёдор Михайлович. Вы посидите здесь, а я пока отгоню машину. – С этими словами водитель выскочил на улицу.
Семён выглянул и увидел, что бесформенное, пьяное существо сидит на выступе и откинув голову икает. Семён вышел и неожиданно для самого себя спросил:
- Привет Фёдор Михайлович. Как себя чувствуешь?
- Пр-пр-пр-привет, - прорычал он в ответ, глядя в потолок. – Норма.
- Что же ты так нажрался?
- Деловая встреча, - икая, ответил Фёдор Михайлович.
- Видишь, какой ты молодец, тебя даже в таком скотском состоянии возит персональный водитель.
- Я ему за это деньги плачу. - В ответ икнул Фёдор Михайлович. - А ты иди, куда шёл. – Фёдор Михайлович махнул рукой. В свете лампы, на безымянном пальце Фёдора Михайловича мелькнул золотой перстень.
- Ну, тогда будь здоров. - Семён пожал руку Фёдору Михайловичу.
- Да пошёл ты…
- Разве мама тебе не говорила, что так много пить вредно? – Фёдор Михайлович что-то пробурчал в ответ, икнул и зашёлся блевотиной.
Семён положил перстень в карман пиджака, вышел из подъезда, обернулся по сторонам и быстрым шагом отправился в сторону дома.
+ + + + + + +
На следующий день, Семён через Вольдемара получил деньги за перстень. Вольдемар долго допытывался, откуда Семён её взял, но тот не под каким предлогом не раскалывался.
Семён взял две бутылки водки и отправился домой, поразмыслить о вчерашней встрече.
Семён вошёл к себе в комнату, и остановился перед собственной фотографией, висевшей над кроватью. Чёрный фрак, широкая улыбка, любимая скрипка. Ему стало грустно по пройденным временам, и он открыл бутылку.
Когда в бутылке оставалось на три пальца, Семён снова подошёл к фотографии. У него что-то заныло с левой стороны грудной клетки, и он со всего размаха ударил по ней кулаком. Фотография слетела с гвоздя, стекло разбилось, Семён вытащил фотографию и порвал её. Его словно замкнуло. Он схватил кровать за спинку и начал её трясти. Подбежал к столу опрокинул его, схватил свой единственный стул и обрушил его на поверженный стол.
В комнату заглянула соседка.
- Что буянить начал? – Ехидно спросила она. - Совсем допился.
- Пошла в ЖОПУ!!! – Неистово крикнул Семён, подбежал и перед самым носом соседки, захлопнул дверь ногой. ?з-за двери донёсся крик соседки, которая угрожала милицией.
Открылась входная дверь, и на пороге появился три здоровых стража порядка с автоматами на перевес.
- Значит, говорите, буянит? Сейчас мы его утихомирим. – Старший подошёл к двери. Рука потянулась к дверной ручке, но что-то его остановило. Он прислушался к звукам, доносившимся из-за двери.
?з-за двери доносились звуки скрипки. Скрипка звучала жалобно и неистово. Старший открыл дверь и увидел Семёна. Среди перевёрнутого стола и шифоньера, среди бумаг и битого стекла, Семён стоял в одних трусах и играл на скрипке. Глаза его были закрыты, и казалось, что это не Семён, а так, просто его оболочка.
- Придётся подождать. – Старший был явно обескуражен. – Я не люблю скрипки и подобную чепуху. Но это, - он только и мог, что развести руками, - красиво. – С этими словами он вышел из квартиры. За своей спиной, старший услышал голос соседки, которая причитала по поводу того, что будет жаловаться в выше стоящие инстанции.
+ + + + + + +
Семён объявился только через неделю. Он знал, что раз в полгода, Вольдемар вылезал в «писательский союз», где читал свои рассказы, после чего отправлялся в «Пекин» или ещё куда. Поэтому он знал, что в его шкафу висит смокинг.
Открыв дверь, Вольдемар несколько опешил, увидев на пороге свежевыбритого и причесанного Семёна.
- Похоже, что наш Семьмиллион решил бросить пить. Похвально. Проходи дружище. С чем пожаловал?
- Вольдемар, ты меня знаешь не первый год. Ты не мог бы дать мне свой смокинг? Всего на один вечер.
- О чём речь Семьмиллион. Конечно, бери.
- Спасибо. Я так и думал.
Минут через пять, Семён вышел от Вольдемара с небольшим свёртком в руках.
+ + + + + + +
Москву опутывали дождливые сумерки. Внезапно кончился дождь, и стало тоскливо и одиноко.
Было тоскливо и одиноко.
Но вдруг заиграла скрипка.
Было тоскливо и одиноко.
Но скрипка продолжала играть.
Было одиноко.
Было одиноко скрипке.
Было одиноко одиночеству.
Да, да. ? одиночеству бывает одиноко.
+ + + + + + +
Кристина сидела и читала. Внезапно послышались звуки скрипки. Она не придала этому никакого значения, но звуки скрипки звучали очень странно. Кристина встала и прислушалась. Музыка привела её к открытому окну. Она выглянула и увидела Семьмиллиона. Он стоял в чёрном смокинге, на левом плече покоилась скрипка, которая смеялась плача, и плакала смеясь. Кристина не могла отвести взгляд от Семьмиллиона. Она всё смотрела, а он всё играл.
Семён закончил играть и опустил руки, слегка наклонив голову. Раздались аплодисменты людей, которые вместе с Кристиной слушали скрипку из открытых окон. Кристина смеялась, а по её щекам текли слёзы.
Музыка порой делает чудеса.
Кристина увидела, что перед Семёном стоит огромная корзина с цветами. Мысли в её голове, стремительно неслись как во сне. Она никак не могла понять, что же происходит на самом деле. Семён поднял голову.
- Можно к тебе?
- …. – Кристина закрыла ладонью рот и молча кивнула в ответ.
Семён не спеша, поднялся. Кристина ждала его около открытой двери.
- Право, не знаю, что со мною произошло, но мне захотелось увидеть тебя именно сегодня. – Сказал, волнуясь, Семён.
- Что же ты стоишь, проходи. Где ты столько времени пропадал? Прошла целая вечность.
- Да, порой одна неделя длиться целую вечность, а порой вечность пролетает за неделю.
Они сидели и смотрели друг на друга.
Они сидели молча.
Они сидели и смотрели.
Для них было всё ясно без слов.
Порой слова мешают.
+ + + + + + +
Проснувшись, Семён почувствовал себя в прекрасном настроение. Он встал, принял душ, поставил чайник. Проходя по длинному коридору, зашёл к соседу студенту. Взял стопку книг и шахматную доску.
- Семён, зачем тебе всё это? – Протирая очки, спросил студент.
- Хочу снова стать человеком. Хочу радоваться происходящему вокруг. Слишком долго я не видел восходов и закатов. Слишком долго я не слышал пение птиц и журчание весенней капели. – Семён открыл дверь, остановился и показал на книги. – Я зайду к тебе через пару дней. Поменять.
- Валяй.
Семён позавтракал сел за стол, и разложил вокруг себя книги. Чехов, Булгаков, Хлебников, Данте, Ницше, Гессе, Фолкнер… Буква к букве – слово. Слово к слову – строка, строка к строке – страница. Незаметно, перелистывая страницы, Семён читал книги одну за другой, откладывая прочитанные книги в сторону.
- А теперь шахматы. – Семен раскрыл доску, расставил фигуры. – Слон ходит так, ладья так. Прекрасно, я всё помню.
Семён просидел минут пять, прежде чем сделал первый ход. Перед вторым он просидел ещё дольше. Он встал и начал нервно ходить по комнате.
- Но как можно играть в шахматы с самим собой? Это логически просто невозможно. Если я играю за себя и за своего противника, то я знаю какой ход будет следующим. Какой ход сделает он. Точнее снова я. - Семён подошёл к доске, взял в руки коня, поставил на место, и отошёл. Встал около окна и упёрся рукой в стену.
Пальцы нервно барабанили по стене. Семён перевёл взгляд на свою руку. Пальцы отстукивали барабанную дробь по старой газете, которая виднелась под обоями. Семён посмотрел на пожелтевшую газету и увидел заголовок статьи:
«Б?ОРОБОТЫ В Ж?ЗНЬ»
- Ну, конечно же. Я и есть этот самый биоробот. Только робот со своей логикой не может играть в шахматы сам с собой. Конечно. Я и есть этот самый робот. – Семён стоял около окна, и повторял снова и снова. – Я робот, я робот, я роб…
Семён не успел договорить фразу до конца. Его голова вспыхнула чёрным пламенем и разлетелась на миллионы осколков.
+ + + + + + +
Съёмочная группа из программы «Чего-нибудь в Жизнь», приехала в институт «Тако» взять интервью у профессора Николая Сергеевича Щукина. Корреспондент, молодая девушка, которая очень нервничала, разложила перед собой листы бумаги с вопросами, гримёр напудрила нос профессору, режиссёр махнул рукой, и оператор включил камеру.
- Профессор, наши зрители задают один и тот же вопрос. Всех интересует секретная лаборатория 1А, в которой вы работали шесть лет назад, над созданием биороботов. – Выпалила корреспондент, молодая девушка, которая очень нервничала,
- Ах, лаборатория 1А, как же, помню, помню. Большинство людей тратит время на бесполезные поступки, тратит свои силы на преодоление не существующих преград, зачастую живя только злостью, жадностью, и глупостью. Забывая о том, что в мире существует масса приятных вещей. Эти роботы, были созданы под моим руководством, с одной единственной целью. Выполнять функции музыкантов, художников, поэтов. Они должны были компенсировать пробелы в человеческих взаимоотношениях. Всё в них было прекрасно. Но если они начинали задумываться над тем, кем они являются в действительности, срабатывала защита, и они самоуничтожались.
- Сколько было сделано таких роботов? ? какая участь их сейчас?
- Было сделано всего семь миллионов моделей. Семимиллионный был последний. Многие в жизнь так и не вышли, многие прожили совсем короткое время. Смерть предпоследнего была лет пять назад. О последнем, нам пока ничего не известно.
Профессор замолчал, словно вспоминая что-то. Машинально подошёл к большому аквариуму, в котором, как парусники, плавали дымчатые скалярии. Бросил им мальков, побарабанил пальцем по стеклу, повернулся и посмотрел поверх очков.
- Думаю, что с ним всё в порядке. Он жив, здоров и по всей видимости, чувствует себя человеком.
____________________
| ![Яков[JP]Попов & uleypolon.com - Главная](/images/logo.gif){kind=logo}
![Яков[JP]Попов & uleypolon.com - Главная](/images/logo_bottom.gif){kind=logo}